А кому сейчас легко? - Страница 49

– Августа, я хочу поговорить с вами о Елене Михайловне, можно?

– Проходите, – согласилась девушка, – только из меня сейчас неважный собеседник. Из-за успокоительных лекарств я плохо соображаю.

Августа провела меня в столовую, обставленную мебелью темного дерева. Сев на изящный венский стул, она вытащила из пачки тонкую сигариллу и закурила.

– Мама запрещала курить в столовой, теперь можно… – Ее голос дрогнул. – Так о чем вы хотите поговорить?

Я не знала, как подступить к болезненной теме, поэтому начала издалека:

– Это правда, что вы собираетесь продать «Работу»?

Августа кивнула:

– И как можно скорее, в России меня ничего не держит. Если бы мама продала издательство, то осталась бы жива.

– Почему?!

Девушка ответила не сразу.

– Вы бывали в Лондоне? – вдруг спросила она. Я покачала головой. – Обязательно слетайте, там совсем другая жизнь, другие возможности, даже воздух другой! Вот где надо жить, – убежденно закончила она.

– Вы в Лондоне учились? – предположила я.

Августа кивнула:

– На языковых курсах, мама отправляла. Сначала я не хотела туда ехать, а потом не хотела оттуда уезжать. Я просто влюбилась в Лондон и уговаривала маму туда переехать. Я ей твердила каждый день: «Давай уедем, давай уедем! Если продать издательство, а деньги разместить в ценных бумагах, можно жить припеваючи!»

Я с трудом представляла Елену Михайловну без своего детища – издательства, но промолчала.

– В конце концов, можно и в Англии вести бизнес, прибыль только больше будет, потому что не надо, как в Рашке, каждому чиновнику на лапу давать. А мама ни в какую. Всё твердила: «Где родился, там и пригодился». Вот и доупиралась… Ну скажите, разве случилось бы такое в нормальной стране? Чтобы директора убили на корпоративном Новом годе прямо в собственном издательстве?!

Я пожала плечами:

– Всякое бывает…

– Нет, – решительно замотала она головой, – такое только у нас в Быдлостане может быть. Эх, если бы мама послушалась меня тогда!..

Августа вытащила из пачки новую сигариллу. Я подождала, пока она затянется и выпустит дым, и спросила:

– Как вы думаете, кто мог убить Елену Михайловну?

– Понятия не имею. Но вряд ли это кто-то из издательства. Все сотрудники ее любили, мама много добра сделала людям, – убежденно сказала Августа.

Я вздохнула: блажен, кто верует!

– А вы знаете, что Ветерков, руководитель проектов, пытался ее отравить? На том самом корпоративе?

От изумления Августа промазала мимо пепельницы.

– Господи, да что вы такое несете?!

Я рассказала все, что мне удалось узнать о Ветеркове: как он стучал «Зарплате», как подсыпал яд в бокал и как повесился. О том, что ему помогли влезть в петлю, я решила умолчать.

– Не знаю… – протянула девушка. – От Ветеркова я такого не ожидала. Нет, он мужик хитрожопый, это было видно невооруженным глазом, но чтобы убить… Мне кажется, у него кишка тонка. Я думаю, маму убили из-за наследства.

– Странно слышать от вас такую версию, – осторожно сказала я. – Насколько я знаю, Елена Михайловна состояла в разводе. Родители умерли. Получается, что вы – единственная наследница?

– Нет, не единственная. У моей матери еще вроде как есть сын…

Глава 26

Мое изумление не поддавалось описанию.

– Что значит «вроде как»? Вы не уверены, есть ли у вас брат?

– Да, не уверена. История довольно запутанная…

И Августа рассказала мне следующее.

Десять лет назад, она тогда в восьмом классе училась, к ним в домой неожиданно заявился мужчина…

На звонок дверь открыла домработница.

– Мне нужна Елена Михайловна Кириллова, – сказал мужчина.

– По какому вопросу?

– Я хотел бы поговорить с ней о ее сыне.

– Вы ошиблись, у Елены Михайловны нет сына.

Домработница собиралась уже захлопнуть дверь, но мужчина придержал ее ногой:

– Просто скажите ей, что пришли по поводу Максима. Она знает.

Когда прислуга передала разговор хозяйке, та стала белой как полотно.

– Может, милицию вызвать? – предложила домработница, снимая трубку телефона.

– Не надо, – прошептала Елена Михайловна побелевшими губами, – пригласите этого человека в кабинет.

Мать с незнакомцем заперлись в кабинете, а заинтригованная Августа прильнула к двери. Мужчина говорил тихо, до нее долетали лишь обрывки фраз:

– …вы отказались от него в роддоме… в интернате ему сделали операцию… у мальчика наступило улучшение… мы его усыновили… вот фотографии… болезнь вернулась… необходима повторная операция… отвезем в Америку… тридцать шесть тысяч долларов…

Елена Михайловна безостановочно плакала, а мужчина с нажимом в голосе говорил:

– Хирурги в Америке согласны принять его послезавтра, значит, деньги нужны сегодня. Промедление смерти подобно, каждый день – это подарок судьбы. Оставьте эмоции, подумайте, где взять такую сумму!

– У меня есть деньги… – пролепетала Елена Михайловна.

Щелкнула дверца сейфа, послышался шелест купюр.

– Всё точно, тридцать шесть тысяч, – сказал мужчина. – Вы хотите увидеть Максима?

– Не знаю… – прошептала Елена Михайловна, – я не готова…

– Хорошо, вернемся к этому вопросу, когда мальчик вернется из Америки. Всего доброго. Будем молить Бога о благополучном исходе операции.

Дверь кабинета распахнулась так резко, что Августа едва успела отскочить в сторону. Мужчина покинул дом так стремительно, словно за ним гналась стая волков.

Августа знала, что у нее был младший брат Максимка. Он родился, когда она еще ходила в детский сад. Но домой из роддома малыша так и не привезли, как ей сказали, он умер от какой-то инфекции, когда ему было три дня от роду. Теперь выясняется, что мать солгала: она от него отказалась.